Жизнь идёт своим чередом. Ничто не меняется. Всё как всегда. Обычные школьные будни. Устроившись на крыльце кинобудки Дома Культуры, набрасываю в альбоме здание школы, стоящее рядом на взгорке под сенью разлапи­стых сосен. Ко мне очень важно подходит мой «шеф» Мишка Лысиков — на этот раз трезвый, какой-то торжественный, тщательно выбритый, благоухающий одеколоном, руки в карманах …

Однажды Николай Спиридонович приглашает Юркиного отца в райком партии, в свой кабинет. Никодим Афанасьевич, взволнованный и напу­ганный неожиданным вызовом, по дороге в райком забегает к горбатень­кому парикмахеру Грише и просит обслужить его по «первому классу». О чём разговаривали в райкоме Белов и Никодим Афанасьевич, неизвест­но, а только с того дня как отрезало — никто больше …

Юрка Пацаев — музыкант настоящий. И отец у него — музыкант. Они — аж из самой Москвы. А почему они к нам приехали, я толком не знаю, хоть Пашка и говорил, что Юркиного отца, Никодима Афанасье­вича, будто бы выслали к нам за какие-то враждебные действия. Но в это мне что-то не верится — уж слишком …

Пальцы не слушаются, закоченели, болят от выколупывания клубней из вязкой глинистой почвы, от напряжения костенеет спина, но некогда разогнуться, дать отдых рукам и ноющей пояснице. Погода безветренная, пасмурная, сухая. В природе всё словно застыло. Два дня назад нако­нец-то   иссякли моросящие затяжные дожди, и глина внутри ещё не просохла, противная липкая слизь вокруг скользких клубней проникла …

Зима наступает внезапно. Мы возвращаемся из колхоза уже по за­снеженной, скрипучей дороге. По вечерам жмут морозы, ледяная луна ярко светит с небес над застывшим, оцепеневшим селом, белый дым из печей поднимается к звёздному небу. И в первый же день по возвращении из деревни я узнаю от Вальки Шамановой, что Тоня больна. Ещё во время работы …

Вера Лагутина вызывает меня в райком комсомола. Привычно вхожу в её кабинет, стою у порога, здороваюсь. Вера сидит за рабочим сто­лом и выговаривает кому-то в телефонную трубку, чеканя слова: -   Если сегодня у вас не будет готово, то вы, друзья, так и знай­те… Да, да! Пеняйте тогда на себя! И — никаких оправданий! — Вешает …

Как-то после уроков Дмитрий Георгиевич чётко командует:  Марш по домам! Поужинать, нарядиться во фраки и кренолины — и милости просим на бал! Бал, разумеется, только для старшеклассников. Задуман он, види­мо, для того, чтоб отвлечь учеников от вечёрок и сомнительных танцев в Доме Культуры. Мой «фрак» — это френч защитного цвета, пошитый мне мамой ещё в …

На сцене Дома Культуры стоит длинный стал, покрытый малиновой скатертью, сбоку — трибуна, а в глубине — портрет товарища Сталина в маршальской форме и орденах, который я видел в кабинете у Веры Ла­гутиной, На стенах развешены трёхлинейные лампы. Лампы стоят и на столе для президиума и на трибуне. В наполненном зале светло. Сегодня — торжественное …

Продолжаем готовиться к празднику. Юрка Пацаев после разноса, устроенного Верой Лагутиной, как-то ожесточился, стал ещё более требовательным, упрямым, придирчивым, никому не прощает ни малей­шей ошибки, ни отклонения от программы, ни исполнения «вполноги». единственное, что изменилось в нашей программе — это начало. Юрка ввёл песню о Сталине. Всё остальное — по-прежнему. И даже литовцы в хоре …

Через неделю после уроков на комсомольском собрании школы зачи­тываю заявление Тони, написанное чётким разборчивым почерком. Просто, без лишней торжественности она обещает неукоснительно соблюдать устав комсомола и выполнять комсомольские поручения. -   Какие будут вопросы к Беловой? -   Пусть-ка расскажет свою биографию, — предлагает Дубровина, не отрывая пера от тетради, в которой она ведёт протокол. Тоня безропотно …

Первое комсомольское поручение для Тони подыскивать не пришлось.  Неожиданно мы узнаём, что Тоня давно уже помогает семье Кати Ложки­ной. Отец Кати умер два года назад и матери трудно одной и управ­ляться с делами на ферме и заниматься детьми. И тут же возникает идея: а почему бы не возродить нам тимуровские команды, которые действовали во время …

А время бежит. Вот и весенняя капель отзвенела. И наконец, на­ступил этот день. Дмитрий Георгиевич сел и сказал: -   Уроки окончены. Но до звонка ещё осталась минута. Посидим и помолчим на дорожку. Вовка Мануйлов не удержался, ввернул: -   Минута молчания. — и сам застеснялся неуместности шутки. Время споткнулось. Эта минута текла бесконечно, она протянулась на …